Шахматная партия Дерини
Цветные лучи проникали в часовню и окрашивали ее в красные, золотые и оранжевые тона. Серый плащ Бронвин, небольшой алтарь из слоновой кости тоже переливались всеми цветами радуги.
Бронвин услышала скрип двери за собой, повернулась и увидела, как в дверь просунулась голова Кевина. Его лицо просветлело, когда он увидел ее. Кевин вошел в часовню и закрыл за собой дверь. Он преклонил колени перед алтарем, прежде чем подойти к ней, и затем опустился на колени рядом с ней перед саркофагом.
– А я не мог понять, где ты, – сказал он тихо, положив свою руку на ее плечо. – Что-нибудь случилось?
– Нет, впрочем, да, – она покачала головой. – Я не знаю.
Она посмотрела на свои руки и проглотила комок в горле. Кевин внезапно понял, что она готова расплакаться.
– Что произошло? – спросил он, обнимая ее за плечи и притягивая к себе.
Всхлипнув, Бронвин зарыдала и уткнулась лицом в его грудь.
Кевин прижал ее к себе и дал ей возможность поплакать. Он нежно поглаживал ее волосы. Затем он сел на ступени и усадил ее себе на колени, как маленького испуганного ребенка.
– Ну, а теперь, – сказал он тихо и спокойно, – расскажи мне, что же произошло?
Ее рыдания понемногу становились тише.
Кевин прислонился спиной к мраморной стене и, поглаживая Бронвин по голове, смотрел на цветные тени, которые были видны на белой стене часовни.
– Ты помнишь, как мы приходили сюда детьми, чтобы поиграть здесь?
– спросил он.
Он посмотрел на Бровин и с облегчением увидел, что она вытирает глаза. Кевин достал из рукава носовой платок и подал ей, так как ее платок уже превратился в мокрый комочек.
– Я думаю, что мы чуть не свели с ума мою мать в то последнее лето перед тем, как Аларик отправился на службу королю. Ему и Дункану было тогда по восемь лет, а мне одиннадцать. Тебе тогда было четыре или около того. Мы играли в прятки в саду. Аларик и я спрятались здесь за алтарем, в складках алтарного одеяния, которое висело здесь. И старый отец Ансельм пришел сюда, схватил нас и пригрозил рассказать обо всем матери, – он засмеялся.
